– Это нечестно, – сердито прошептала я. – Не знаю, что, по мнению короля, я могу делать, но несправедливо выпихивать меня туда и ждать, что я просто… натворю чудес.
– Надеюсь, ты не ждешь от меня справедливости, Алина. Это не по моей части.
Цитаты Ли Бардуго
Я сжала ладонь, и луч исчез. А затем вспыхнул уже рядом со мной, и я позволила свету заключить нас с Дарклингом в мерцающую золотую сферу. Он посмотрел на меня и протянул руку, из которой поползли черные темные ленты, похожие на живых змей, пронизывающих сферу. Я позволила свечению вокруг нас шириться и нарастать, наслаждаясь собственной силой, заставляя лучи плясать на кончиках моих пальцев, пока Дарклинг метал чернильные щупальца тьмы. Это был танец мрака и света.
– Что насчет этого? – Джеспер кивнул на трость Каза.
Тот невесело усмехнулся.
– Кто посмеет забрать трость у несчастного калеки?
– Любой здравомыслящий человек, если под «калекой» ты подразумеваешь себя.
– Выкладывай уже, Призрак.
Ее голос донесся из темноты:
– Ты никого не послал на Берштрат.
– А зачем?
– Если Хейлс не успеет…
– Никто и не собирался поджигать дом на улице Берштрат.
– Я слышала вой сирены…
– Счастливый случай. Надо же мне откуда-то черпать вдохновение!
– Значит, ты блефовал! Та девушка не была в опасности.
Прогуливаясь вдоль небольшого канала, который шел через Пятую гавань, Каз вдруг понял, что именно он сейчас чувствует – святые угодники, он почти с надеждой смотрит в будущее. Может, стоит обратиться к врачу?
— Не будь дурой, – уговаривала я себя. – Он Дарклинг. Второй самый могущественный человек в Равке. Ему сто двадцать лет! Ты не могла задеть его чувства.
Шампанского много не бывает.
– Позаботься о моих малышках, – Джеспер передал их Дириксу. – Если я обнаружу на них хоть одну царапину, то сделаю надпись «прости меня» из пулевых отверстий на твоей груди.
– Ты бы не стал тратить на меня патроны.
– И он бы умер на половине слова, – вставил Большой Боллигер, отдавая свой топор, складной нож и любимое оружие – толстую цепь, утяжеленную амбарным замком.
Ветер надувает паруса. Они снова одни, как в детстве, когда прятались от детей постарше, от гнева Аны Куи, от монстров, скрывающихся в темноте. Они снова бездомные сироты, но они есть друг у друга. И у них есть надежда на жизнь по другую сторону моря.
Возможно, ему и хватило глупости встать на пути у Каза Бреккера, но он смог выжить в Бочке, а для этого нужна сила духа. У него был шанс пережить эту ночь.
«Помоги ему», – отозвался голос внутри девушки.
Ещё несколько минут назад этот здоровяк был её братом по оружию. Ей казалось неправильным оставлять его одного. Она могла бы спуститься и предложить ему быстро покончить с мучениями, и подержать его за руку, пока он будет отходить в мир иной. Или же вызвать врача и спасти его.
Вместо этого Инеж прочитала молитву на языке своих святых и начала крутой спуск по наружной стене. Ей было жаль парня, которому придется или умереть в одиночестве, потому что некому утешить его в последние часы жизни, или выжить и провести остаток дней в изгнании. Но ее работа еще не закончена. У Призрака не было времени на предателей.
Лишь один гриш носил черное… лишь одному позволялось носить черное.
– Мария и Иво рассуждали, не заразили ли тебя фьерданцы какой-нибудь болезнью.
– Я думала, гриши не болеют.
– Именно! Оттого эти слухи такие и зловещие. Но, судя по всему, Дарклинг исцелил тебя своей кровью и экстрактом из алмазов.
– Это отвратительно! – залилась смехом я.
– Это еще что! Зоя вообще пыталась всех уверить, что ты одержима.
— Ты произнесешь его?
Я замерла, ощущая, как опасность сжимает меня в тиски. А потом прошептала:
— Александр.
Его улыбка померкла, серые глаза заблестели.
— Еще, — потребовал он.
— Александр.
Он подался вперед. Я почувствовала его дыхание на своей шее, затем легкое, как вздох, прикосновение губ к коже прямо над ошейником.
Внезапно мой страх отступил. Он все еще был внутри, свернувшийся в уголке, как животное, но его потеснило нечто спокойное, уверенное и мощное… а также смутно знакомое. Я услышала внутренний зов, и, удивительно, но что-то во мне начало подниматься в ответ. Я пыталась подавить это, затолкать обратно внутрь себя. Каким-то образом я знала: если эта штука освободится – мне конец.
– Это часть тебя! – рявкнула Багра. – Это не животное, убегающее при твоем приближении или выбирающее, стоит ли откликаться на твой зов. Ты просишь свое сердце биться, легкие – дышать? Твоя сила служит тебе потому, что это ее предназначение, она не может иначе.
Когда Каз официально стал членом «Отбросов», ему было всего двенадцать, а банда представляла собой жалкое зрелище: кучка беспризорников, замызганных попрошаек, зарабатывающих игрой в наперстки, и мелких жуликов, живущих в разрушенном доме в худшей части Бочки. Но он и не желал другой банды – он хотел ту, которую сам сделает великой, ту, которая будет нуждаться в нем.
– Ты отвратительна!
– Я удивительна!
— Доверьтесь мне.
— Каждый раз, когда ты об этом просишь, я доверяю тебе еще меньше.
Они кричали от ужаса, их серые тельца корчились в ярком солнечном свете. «Это – его истинное лицо, – подумала я, щурясь от ослепительного сияния. – Подобное притягивает подобное». Это – живое воплощение его души, его правда, оголенная в свете солнца, лишенная таинственности и тени. Это – истина за красивой личиной и поразительным могуществом; истина, что стала мертвым, опустошенным пространством под звездами. Пустыней, населенной испуганными монстрами.
– Убивать или лечить? – сказал он с грустной улыбкой. – У каждого из нас свой дар.